Как староверы «обманули» Арсеньева

У знаменитого путешественника и писателя Владимира Арсеньева есть эпизод в книге о преодолении отрядом таёжного участка между сёлами Загорное и Кокшаровка. По первоначальному замыслу, путь этот должен был пройти по левому берегу Улахэ (Уссури). Однако впоследствии Арсеньев передумал и повёл людей напрямик, как ему казалось, кратчайшим маршрутом.

Если прочитать соответствующую страницу очерков «По Уссурийскому краю» и взглянуть на карту Приморского края, сомнений в правильности решения не возникает. Отряд, преодолев речку Вангоу, остановился на постой у староверов Загорного. Здесь же Владимир Клавдиевич подобрал проводника из местных - Паначёва. И тот согласился провести отряд, избранным командиром направлением.
В дальнейшем оказалось, что проводник всего два раза побывал в Кокшаровке. Ориентировался по старым затёскам, сделанным китайцами на деревьях, а не по особенностям местности. Поэтому, стоило ему потерять из виду приметные знаки, сразу растерялся. В результате путь в Кокшаровку, сквозь дебри оказался довольно мучительным и продлился несколько дней.

В наше время пройти маршрутом Арсеньева от Загорного до Кокшаровки не представляет особого труда. Для этого надо преодолеть сравнительно невысокий горный массив Хуанихеза, расположенный между реками Даубихэ (Арсеньевка) и Улахэ (Уссури). Причём, ещё в 50-х годах прошлого века центр массива прорезала сквозная лесовозная дорога. Она делится на два рукава. По правому, если идти с севера, можно выйти в посёлок Минеральный, Яковлевского района. По левому, в посёлок Полыниху и, перебравшись через Улахэ, оказаться в Кокшаровке, Чугуевского района.

Но, ознакомившись внимательно с направлением отряда Арсеньева, невольно возникает вопрос: «Почему путешественник не выбрал вполне нахоженные удэгейцами и китайцами безопасные тропы вдоль реки Улахэ»? Уже тогда, в начале 20-го века, по ним шагали и пешие, и конные. Нет сомнения в том, что о них были прекрасно осведомлены староверы села Загорное.
Возьмём, к примеру, правую сторону реки. От Загорного дорога идёт до села Краснояровка. В то время она уже была действующей. Далее у реки грунтовка обрывается и следует переходить Улахэ вброд. Это 80-90 метров водного пространства с глубиной до одного метра. Правда, течение здесь довольно быстрое и лично я переходил брод, упираясь в длинный шест.
На правом берегу путешественник окажется на обширной поляне, где располагалась деревня, со странным для таёжного пункта названием, Степная. До сих пор здесь уцелели несколько домиков и пасека потомка староверов Фефелова. Затем тропа выведет через небольшой перевал, сокращающий расстояние, к месту, где находилась на берегу Улахэ деревня Тенечка. Километров через 10 мы выходим опять к броду, но уже с течением менее сильным. Преодолев его, вскоре можно часа через два выйти к деревне Саратовка, а там рукой подать до Кокшаровки.
Если же идти по левой стороне Улахэ, то путь становится ещё короче. Вдобавок при наводнениях он более безопасен, так как впереди нет больших бродов. По этой тропе население Краснояровки до сих пор гоняет на колхозные пастбища бывших деревень Удека и Калиновка молодняк крупного рогатого скота и овец.

Путь по левому и правому берегам Улахэ от Загорного до Кокшаровки до сих пор считается самым безопасным. Без особого напряжения он отнимает у путешественника не более одного светового дня.
Но если не торопиться, любоваться природой, наслаждаться прелестью таёжной глухомани, следует остановиться где-нибудь на полдороги на ночь, а то и две. Тогда лучше передвигаться по правой стороне Улахэ. Здесь находятся великолепные, продуваемые ветерком песчаные косы. Расположившемуся на них туристу не страшны ни комары, ни мошкара. На простейшую снасть в виде длинной лески с грузилом и несколькими крючками запросто можно наловить за час с пяток крупных плетей, десяток касаток-скрипунов и двух-трёх верхоглядов. Уха получится такая, что за уши не оттащишь!
P.S. Не успеешь оглянуться, наступят летние деньки. Тому, кто хочет чуть-чуть испытать свои силы и увидеть не приглаженную красоту Уссурийской тайги, советую пройти тропами, почему-то не предложенными староверами Владимиру Клавдиевичу Арсеньеву. А пока есть время, приобретите карту Приморского края, найдите на них сёла Загорное, Краснояровка и Кокшаровка. В предвкушении будущего путешествия, проложите между ними маршруты и побредите по ним мысленно. Поверьте, это тоже наслаждение для любого туриста.
Владимир ЧЕТВЕРГОВ

По военной дороге

Не знаю, как другие, но я сожалею о том, что не договорил с дедом, отцом. Не было времени, куда-то спешил? Зачем? Сам теперь не ведаю. А недавно мне удалось организовать встречу четырёх поколений. Она произошла на заброшенной дороге, в тайге.

Началась эта история в далёком 1937 году. Моего деда, крестьянина Нижегородской области, Андрея Филипповича Четвергова раскулачили. Трудовое "перевоспитание" он проходил в бригаде землекопов. Бедолаги под конвоем сытых стражников рыли траншеи в Уссурийских дебрях, укладывая телефонные кабели. Одна из линий пролегла мимо деревни Янмутьхоуза (теперь посёлок Ясный) в село Лазо.
Отца, Александра Андреевича, призвали в армию в 1939. Его сапёрный взвод пробивал дорогу из Чугуевки в Лазо, тоже мимо деревни Янмутьхоуза. Задание слыло секретным. В то время, после Хасанских событий, в воздухе, как говорится, пахло войной с Японией. Таких  маршрутов для танковых колонн строилось в Уссурийской тайге несколько. Тот, что вёл сапёрный взвод лейтенанта Четвергова, впоследствии местные жители почему-то прозвали дорогой Рокоссовского.

Мы с сыном Алексеем решили пройти тропою предков в прошлом году. Причём, не с Чугуевского района от Ясного, а с Лазовского, то есть, с юга на север. На карте Приморского края эта дорога обозначена, как просёлочная. Сборы для людей привычных к походам заняли всего несколько часов. Утром следующего дня мы уже ехали из Находки на обычном пассажирском автобусе.
В пути ещё раз уточнил у попутчиков место нашей высадки. Да, следовало выходить у Герасимова ключа. Здесь бывшая танковая дорога состыковывалась с трассой Находка — Ольга. Её знают, она служила людям несколько десятилетий. По ней возили лес и сельскохозяйственные грузы. В 90-е годы дорога утратила своё значение, местами разрушилась и заросла ольхой.

Вначале наш маршрут шёл по долине между сопок. Чувствовалось, что на увалах совсем недавно располагались поля. Но приморская природа не терпит долго пустоты. Стоит земледельцу года три-четыре приостановить свою деятельность и бывшие угодья меняются до неузнаваемости. Почти сразу появляется полынь, потом кустарник, лимонник, актинидии, берёзки и дубки. Хвойные породы завершают процесс таёжного наступления.
Почти незаметно дорога поднималась всё выше. Наконец, у развилки   с тропой наткнулись на столбик с указателем того, что под ним проходит линия связи. Сделали привал. Дед, Андрей Филиппович, рассказывал, как постепенно менялось отношение к ссыльным у конвойных. В 30-тых они смотрели на землекопов настороженно и цепко. Охранникам мерещились враги советской власти и заговоры. В 40-вых уже устраивались совместные перекуры. А военные связисты так те с самого начала не считали зазорным делиться с каторжными своим пайком. Впоследствии, руководивший прокладкой кабеля полковник Артём Иванович Кожевников, не раз приходил в Хабаровске на дом к Андрею Филипповичу Четвергову в гости.

Отдохнув, мы двинулись дальше по серпантину. Тайга становилась всё глуше. Впереди был Песчаный перевал. Название он получил от солдат, отметивших высшую точку дороги на карте. Вполне, возможно, это сделал собственноручно мой отец, лейтенант Четвергов. Местами ели и кедры нависали над грунтовкой и мы всматривались мимо стволов вверх, размышляя о том, кого могли видеть за столетия эти долгожители.
Мы карабкались вверх час за часом. Нередко наш путь пересекали довольно глубокие ручьи. Кое-где потоки прорыли глубокие канавы. Неудивительно, что без присмотра старая дорога перестала служить людям. Ни одной машины, ни одного пешехода ни попутно, ни навстречу мы не увидели. Да и куда ехать, что везти? Пройдёт ещё лет десять-двадцать и здесь не останется даже следа от трудов сапёрного взвода.

А вот и перевал. Бревенчатый мостик в накат через омут. Под ним лениво струится поток. Присели, окунув усталые ноги в прозрачную воду. Прошли уже километров 20, впереди на пять больше. Задумались, стоит ли готовиться к ночлегу? Решение подсказал прохладный осенний дождь. Заморосил и мы решили, что ночевать лучше не в палатке, а где-нибудь в тёплом доме под крышей.
В посёлок Ясный мы вошли в сумерки, преодолев за 12 часов почти 50 километров. Рядом с постройками шумела на перекатах горная Янмутьхоуза, начало реки Уссури. Последние вёрсты преодолевали на автомате. Слава Богу, с перевала начался пологий спуск. Отец с солдатами пробивали эту дорогу целый год. Сколько времени ушло у деда с товарищами на прокладку кабеля, я не знаю.

Заглянули в магазин за продуктами. На ночёвку, по совету продавца, остановились в сторожке дорожного участка. Нам принесли матрасы, одеяла, затопили буржуйку. Проведать, как устроились, явился гостеприимный начальник ДЭУ Владимир Михайлович Сантимов. Расспросил о состоянии военной дороги. Почему-то посетовал, что нет запчастей для УАЗа. Пожелав спокойной ночи, обещал утром довезти нас до Медвежьего Кута.  Оттуда рассчитывали добраться до Слинкино, затем на попутных вернуться домой, в Находку. Под треск пылающих дров, уснули мгновенно.
Владимир ЧЕТВЕРГОВ
Фото Алексея ЧЕТВЕРГОВА

Нюрин Ключ

Вася Казак – профессиональный охотник из деревни Шетухэ. Я ночевал в его избушке, перед тем, как направиться в Пожигу. Начало октября выдалось тёплым, но ночами в предгорье Сихотэ-Алиня нередки заморозки. Поэтому пренебрегать гостеприимством было бы неразумно. Кроме того, Василий обещал показать мне нужную тропу.
Утром мы двинулись в путь. Шли вдоль обмелевшей речушки. Сильно пахло калиной. Иногда я срывал грозди и ел ягоды. В кустах, словно куры, копошились рябчики. Никогда не видел столько птиц. Если бы была рогатка, мог бы настрелять сколько угодно.
Часа через три сели на перекур. Солнце пригревало, трава ещё сохраняла ярко-зелёный цвет. Под ногами ласково журчал ручей. Вокруг на сопках темнели высокие кедры. Местность создавала впечатление настолько обжитой и уютной, что я не удержался и поинтересовался, имеет ли этот прекрасный уголок тайги собственное название.

«Да, мы зовём его Нюрин ключ»,- ответил Вася-проводник. История названия выглядела, как начало легенды. В 20-е годы прошлого века в Шетухэ приехала молодая учительница с мужем. Звали её Анна. По всей видимости, это были беженцы с западных областей России.
Жила семья мирно и ничем не привлекала особого внимания. Анна занималась в школе детишками, а муж в основном охотился и корневал. Однако как-то раз в деревню нагрянула группа вооруженных штатских. Они пытались арестовать супруга учительницы и тот, сопротивляясь, застрелил одного из них.
После этого, Анна и её муж скрылись в тайге и стали жить в землянке. Вскоре к ним присоединилось ещё несколько человек. Говорят, готовились убежать в Китай. Но не удалось, группу в районе Нюриного ключа окружила конная милиция и в бою уничтожила.

Пройдя ещё несколько километров вверх по речке, я попрощался с Василием. Проводник посоветовал держаться старой телеграфной линии, проложенной ещё в царское время. Столбы, естественно, давно сгнили. Но ориентироваться можно было по оцинкованной проволоке, висевшей кое-где на ветвях.
Спустя некоторое время, я уже сбился с указанного курса. И это меня нисколько не огорчило. Я уже перевалил водораздел и спускался по ручью к реке Малиновке. До Пожиги было рукой подать. Не скрою, весь путь проделал под впечатлением рассказа Васи Казака.

В тайге, женские наименования крайне редки. Дебри осваивали мужчины, охотники. Они давали свои названия промысловым урочищам. Например, Барсуков ключ, сопка Макарова, Назаров ручей. Однако Нюрин ключ вписался в эти имена естественно и логично. Бьётся теперь среди скал живой источник, свидетель давних событий - большой любви и большой человеческой трагедии.
Владимир ЧЕТВЕРГОВ
фото Алексея Четвергова

Мысли по случаю Победы

Эти даты вызывают у меня особое чувство. 22 июня – начало Великой Отечественной войны. 9 мая – её окончание. Лично я знаю о войне по учебникам в школе и институте. Плюс – прочитал в детстве несколько книжек. Да, в доме у отца висит бархатный вымпел победителя социалистического соревнования. На нём боевые ордена и медали деда. Он умер, когда мне было 16.
Для политиков отношение к войне самый лёгкий способ прослыть патриотом. Поклонился, возложил цветы, подписал  указ о строительстве квартир горстке ветеранов и всё, тебя упрекнуть не в чем. Ты любишь Родину, заботишься о народе, чтишь память предков.
Для меня война остаётся загадкой. Десятки стран Европы после жалкого сопротивления уступили врагу, предпочли подчинение и унижение. Наши предки упорно защищались. Вначале неумело и инстинктивно, потом мастерски и логично.
Неужели поляки, французы, норвеги, чехи и т.д. меньше любили своих детей, жен, свои дома, города и сёла, чем россияне? Думаю, сравнение не уместно. Неужели им не было отвратительно видеть чужие флаги, вместо своих, терпеть окппационный режим, работать на благо рейха? И эти вопросы, не требуют ответа. Столкнулись две непримиримые системы? Дело в особом русском характере? …
Опять же, вспоминая рассказы деда, знаю, как драпали наши солдаты в сорок первом, едва заслышав автоматную очередь. Надеялись спастись. Надеялись укрыться в просторах лесов и полей. За ними гонялись на танках, на мотоциклах, даже на самолётах. Смеялись и убивали, как зверьков. Без жалости и сожаления. А потом на Украине и Белоруссии хватали пацанов и девчат, увозили на товарняках в «неметчину». Увозили словно скотину. Это рассказывала бабушка, родом из Кременчуга. Она потеряла братьев и сестру.
Нас припёрли. Нас ожидала смерть без будущего. Вот, что всколыхнуло солдат. Не идея и призывы, не чувство патриотизма! Ожидание смерти вызывало ярость и отвагу. Умереть и прихватить с собой жизнь врага. Убить, чтобы остаться в живых. Прикончить, чтобы отомстить за рабскую участь родных. Мы не любили сильнее, чем прочие народы, своих близких. Мы ненавидели пришельцев, за причиненное зло, сильнее, чем прочие народы.
Есть в педагогике понятие – воспитывать на примере предков. В частности, на героизме периода Великой Отечественной войны. Для чего? Да, для того, чтобы в случае чего защищать нашу Родину. Вот только от кого? Где тот враг достойный ненависти целого народа? Его нет. Никто не пытается захватить Россию и превратить нас в рабов. Можно ненавидеть террористов, насильников, наркодельцов. Но это не то огромное чувство неприятия. С уродами могут справиться спецчасти и милиция.
Евгений ЧЕТВЕРГОВ